О том, как в ГУЛАГе жили женщины, описано в воспоминаниях тех, кто прошёл сквозь эту бездушную государственную систему. Жён, матерей, сестёр, дочерей «врагов народа».
А также – осуждённых за антисоветскую агитацию, по 58-й статье: глупо угодивших в ГУЛАГ за свой длинный язык, по доносам подлых людей.
Уголовницы ведь мемуаров не писали. Эта статья написана по воспоминаниям четырёх узниц ГУЛАГа:
Анны Лариной (жены Бухарина);
Валентины Яснопольской (сидела за участие в подпольной организации Истинно-православная церковь»);
Ирины Пиотровской (Янковской) (по её словам, прочитала на мероприятии стих Есенина «Возвращение на родину», что было расценено как антисоветская агитация);
Нины Гаген-Торн (арестована в 1936 году по «делу Академии наук», в которой она работала).
Какими были условия проживания?
В лагерях женщины жили в таких же холодных бараках, что и мужчины. Иногда там создавались приемлемые бытовые условия и некоторое подобие уюта: не так тесно, как обычно стояли нары, выделялись тумбочки – по одной на двух заключённых. Окна украшали марлевые занавески.
Стол в середине барака был всегда накрыт белой скатертью. Однако, кроме дневальной, сидеть за этим столом было некому: после работы все приходили очень уставшими и, кое-как помывшись в раковине или тазике, валились на нары – скорее спать!
Вставать-то ни свет ни заря. А выходной был лишь раз в месяц, и то – при условии выполнения производственного плана.
Нина Гаген-Торн вспоминает, что в их лагере было 12 бараков. Плюс столовая, баня, медпункт, каптёрка (склад) и контора начальства.
Главную часть зоны занимала швейная фабрика: несколько больших бараков. Только внутри – не нары, а длинные столы в два ряда.
На них – ряды швейных машин, поставленных так плотно, чтобы только можно было вертеть ручку и отправлять дальше отстроченную деталь: рукав, карман, воротник.
Работа женщин в ГУЛАГе
На фабрику ходили строем, через проходную. Сидели по 10 часов, по конвейеру сшивая детали. Остальное время дня уходило на то, чтобы строем сходить в столовую на обед и на ужин.
Тех, кто не выполнял норму за 10 часов, задерживали за машинкой на 1-2 часа. Если и это не помогало – штрафной паёк: уменьшали пайку хлеба, снимали второе блюдо.
Зато передовицам производства, перевыполнявшим план, в выходной день (который был один, в конце месяца), устраивали «танцы с мальчиками» – приводили под конвоем передовиков-мужчин, работавших на мебельной фабрике мужского лагеря. Танцы проводили в столовой, под баян.
Ирине Пиотровской повезло меньше: она попала на строительство железной дороги, где работа была очень тяжёлой: приходилось возить тачками грунт, носить камни, укладывать шпалы и рельсы.
Энергии на эту трудоёмкую работу уходило очень много, и скудного лагерного питания не хватало. Все худели и превращались в жилистых «доходяг», похожих на борзых собак.
Пиотровская утверждает, что слабосильным было легче сохранить здоровье: их отправляли в обслугу, на подсобные хозработы. Там женщины постепенно приспосабливались – и жили относительно неплохо.
А крепкие и здоровые «попадали в мясорубку производства, и их нещадно смалывали», – отмечает Ирина. Как шёл отбор? Очень просто.
Всех новоприбывших женщин отправляли в баню, а после – сразу, в чём мать родила – на медосмотр. К их удивлению и возмущению, на там были не только врачи, но и лагерное начальство.
Оно сразу же определяло, при помощи медиков, кого на какие работы направить. После чего новоприбывшим женщинам выдавали одежду и распределяли их по баракам.
Отдельные категории
Пожилыми женщинами, от которых нельзя было добиться толку на работах, заполняли отдельный барак, который в шутку называли «барак малолеток» (от 60 до 80 лет).
Яснопольская вспоминает, что у них в лагере был ещё отдельный барак для осуждённых за работу по «самой древней» профессии:
«Как раз прошла чистка городов, и их всех оттуда выслали. Среди них было много больных профессиональными болезнями».
Если же в лагере были женщины, которых арестовали вместе с грудничками или 1-2 летними детьми – для них был отдельный «мамочкин барак».
К детям все женщины тянулись, даже их матерей обычно звали по имени детей: Любочкина мама, Васькина мама, Ванькина мама. А как её саму зовут, часто и не знали.
Гримасы бездушной государственной системы
Интересную историю рассказала Анна Ларина. С ней сидела женщина из Одессы по имени Дина, которую муж много лет назад бросил с двумя детьми. Он никогда не выходил на связь, и она ничего не слышала о нём.
Пока её не арестовали как «жену врага народа». Оказалось, что бывший муж в другом городе сделал партийную карьеру и занимал высокий пост.
Но попал под каток репрессий. Никакие объяснения Дины не помогли: официально их брак не был расторгнут.
Так и жили. Оптимистки регулярно приносили радостные вести: что к 1 Мая… 7 ноября обязательно будет амнистия. Старались надеяться на лучшее…
